Рассматривая ситуацию на Ближнем Востоке, в том числе в африканской части региона, следует обратить внимание не только на действия внешних сил, но и на процессы в местных элитах, показательные на примере Судана, и на сложные комбинации в странах, где пересекаются интересы основных региональных и международных центров силы, как в Сомали.
В основу статьи положены материалы экспертов ИБВ А. Быстрова и Ю. Щегловина.
На фоне роста напряжения между Каиром и Аддис-Абебой, а также последней и Хартумом из-за разногласий о водосбросе Нила после окончания строительства плотины «Возрождение» нарастает напряженность в правящей суданской элите. В первую очередь это касается кризиса отношений президента О. аль-Башира и главы МИДа И. Гандура.
Взялся за гуж, не говори, что не Гош
Отзыв из Египта в декабре 2017 года посла А. М. Абдельхалима «для консультаций» в ходе кризиса между Каиром и Хартумом вызвал протест министра иностранных дел Судана. Президент игнорировал его мнение, и чиновник попал в опалу. Во время визита президента Турции Р. Т. Эрдогана в Судан Гандура на встрече глав государств не было. Его место занял министр нефти и главный лоббист китайских интересов А. А. аль-Джаз. Этот ветеран исламистского движения отвечал во время военного переворота 1989 года за связь между подпольем и военными. Глава МИДа решил подать в отставку. Его удержали от этого шага руководитель Национальной службы по разведке и безопасности (NISS) М. Атта (что впоследствии сказалось на его карьере) и премьер-министр Б. Х. Салех.
“Визит аль-Башира в Россию с предложением сдать военную базу на Красном море в аренду под предлогом «американской агрессивной политики» оказался слишком неожиданным”
Полярность мнений в суданском руководстве достаточно высока, мало кто скрывает свою точку зрения, а политическая культура не подразумевает (как в Йемене и Ираке) обязательной ликвидации политических противников. Бывший диктатор Дж. Нимейри живет в Хартуме, ни один из деятелей оппозиции не был убит (иногда самых активных сажают на месяц-другой в тюрьму), и в исламистской партии «Народный конгресс» существует открытая разница во мнениях. Так, в период ухода Хартума из орбиты влияния Ирана министр обороны активно критиковал решение президента, но до сих пор на посту.
Развитие событий показало правильность действий аль-Башира. Отзыв посла, концентрация дополнительных армейских контингентов на границе с Эритреей в ответ на появление там египетских военных, демонстрация альянса с Эфиопией (не только политического, но и в координации вооруженных сил) заставили президента АРЕ А. Ф. ас-Сиси инициировать для поиска компромисса очередной трехсторонний саммит.
Так что если главу МИДа Судана уволят, то не из-за разногласий с главой государства по частному поводу. Вопрос куда серьезнее. В середине ноября 2017-го Хартум посетил замгоссекретаря Д. Салливан, информировавший Гандура о «принципиальной позиции Вашингтона»: для США неприемлемо участие аль-Башира в президентских выборах 2020 года. Таким образом американцы послали суданской политической элите сигнал о том, что его надо убрать с поста, иначе это будет тормозить развитие двусторонних отношений и препятствовать интеграции страны в мировую финансовую систему.
В этом факте ничего нового, но суданского президента встревожило то, что о предложении американцев министр доложил не ему, а премьеру. Это означает комбинацию по формированию в правительстве альянса, чреватого дворцовым переворотом. Отсюда реакция в традициях суданской политической культуры: эпизод с неискренностью Гандура случился в ноябре, а опалу он почувствовал в январе. Отсюда же неожиданный визит аль-Башира в Россию с предложением сдать в аренду Москве военную базу на Красном море под предлогом «американской агрессивной политики». Что до Гандура, можно предположить его оттеснение на политическую периферию Судана к концу года со всеми вытекающими из этого последствиями для ближайшего окружения чиновника.
Пертурбации в суданской элите не ограничились МИДом. Фронда в поддержку главы МИДа обернулась сменой главы NISS. С. А. М. Салех заменил на этом посту М. Атту. Сотрудники NISS принимали активное участие в подавлении недавних антиправительственных демонстраций. Протесты и столкновения с силами безопасности начались в январе 2018 года, после того как Хартум по рекомендациям МВФ ввел жесткие экономические меры. Власти отпустили курс национальной валюты, что обесценило ее. Доллар, стоивший в 2017-м 6,7 суданского фунта, в январе 2918-го подорожал до 18, упав почти вдвое от официального курса. Были урезаны субсидии на пшеницу, что обернулось почти двукратным ростом цен на хлеб. В Судане отказались от господдержки импорта зерновых и передали эту сферу частному сектору, что привело к значительному увеличению стоимости основных продуктов питания. Отмена субсидирования цен на продовольствие, топливо и воду – общее место экономических реформ в арабских странах – нигде не проходит гладко. Острота социальных возмущений зависит исключительно от уровня жизни населения. Кстати, Хартум отказался от планов отмены субсидий. При этом смена главы NISS не имеет отношения к волнениям. Ее причины надо искать во внутриполитических раскладах среди суданской элиты.
Салех, которого в Судане знают под кличкой Гош, долгое время был главой NISS. Он планировал и вел войну в Дарфуре, усмирял южносуданских повстанцев. Именно ему принадлежала идея использовать в борьбе с партизанами племенные иррегулярные формирования («джанджавидов»). Он же был одной из ключевых фигур в организации обмена оперативной информацией с ЦРУ, активизировавшегося после событий 11 сентября. Незадолго до атаки террористов в Нью-Йорке и Вашингтоне именно спецслужба Гоша предупреждала об этом ЦРУ (в США сообщение игнорировали). Гоша убрали с должности главы NISS неожиданно – в 2009-м. Место занял его доверенный человек и заместитель Атта.
С 2009 по 2013 год Гош был советником аль-Башира по вопросам безопасности, в 2013-м его обвинили в организации попытки госпереворота и арестовали вместе с 13 партфункционерами. Гошу инкриминировали нарушение антитеррористического закона, организацию актов насилия против представителей правительства и прочее, никакого отношения к реальности не имевшее. Гош отсидел полгода и был освобожден за недостатком доказательств. Реальной причиной сначала увольнения его с поста в NISS, а затем ареста стало опасение президента, что при тесных контактах с американскими спецслужбами Гош достиг такого уровня доверия, что обсуждает не только борьбу с террором, но и трансформацию режима.
Основная причина отставок и перемещений в суданском руководстве – боязнь аль-Башира, что кто-то из приближенных договорится с США о его смещении. Именно поэтому все отставки сопровождаются обвинениями в госизмене, как это было с попавшим в опалу бывшим вице-президентом О. Тахой.
Уход аль-Башира как фигуранта уголовного обвинения МУС акцентируется Вашингтоном при всех администрациях как главное условие нормализации двусторонних отношений и полнокровного возвращения Судана в мировую финансовую систему. Такие разговоры будоражили партийное руководство страны в 2009 и 2013 годах, когда национальная элита заколебалась и пошли разговоры о том, что аль-Башир – тормоз на пути выхода из международной изоляции. Причем об этом говорили не только на низовом партийном уровне, но и в «политбюро» исламистов.
В 2013 году Гош с другими высшими функционерами, начальником «исламистской разведки» Н. Нафи и вице-президентом Тахой хотели сменить президента, здоровье которого ухудшилось, он перенес операцию в КСА. Но тогда аль-Башир их переиграл. Нынешняя отставка Атты связана с возобновлением таких разговоров со стороны американцев, которые ведутся в основном по линии спецслужб. И Атту на всякий случай избавили от соблазна, тем более что в дискуссии о характере судано-египетских отношений он поддерживал опального Гандура. Образовавшуюся партийную фракционную группу аль-Башир развалил, вернув в строй Гоша, который будет более устойчив к соблазнам американцев, поскольку находится под обвинительным вердиктом МУС за военные преступления в Дарфуре.
Карта сомалийского национализма
В феврале нарастала вероятность военного конфликта между Сомалилендом, Пунтлендом и федеральным правительством Сомали. Две последние силы формируют военный блок против Харгейсы. Президент Сомали М. А. Фармаджо в конце февраля обратился к лидеру Пунтленда А. М. Гаасу с просьбой предоставить контингент войск анклава (около трех тысяч бойцов) для «укрепления национальной армии». После этого за несколько недель части Пунтленда были развернуты в районе холмов Галгалы. По версии правительства, это сделано для подготовки к операции против исламистов из «Аш-Шабаб».
“В Москве отказались от покупки военной базы в Бербере из-за юридических рисков”
Запрошенные Формаджо три тысячи дислоцированы на военной базе в Гароуэ, где Могадишо перегруппировывает силы, готовясь к операциям в районе Санааг. Президент Сомали представил это как реакцию на боевые действия между Сомалилендом и Пунтлендом за контроль над спорной автономной территорией Хатумо. Этот регион населен представителями долбахантес, имеющими традиционные связи с марехан – кланом президента страны. Несколько месяцев назад в Хатумо высказались за развитие более тесных связей с Харгейсой, а не с Могадишо и Формаджо, что резко обострило ситуацию. Суть проблемы – нефть и самостоятельная политика Харгейсы, где замыслили передачу бывшей ВМБ СССР в Бербере военным из ОАЭ.
Формаджо предпринимает очередную попытку повлиять на это, и мобилизация сил Пунтленда имеет целью не борьбу с исламистами, а обеспечение контроля над Хатумо. Решение этого вопроса означает для Могадишо ликвидацию сепаратизма Харгейсы в среднесрочной перспективе или необходимость достижения компромисса с руководством анклава. Президент направил в Восточный Санааг министра по вопросам развития Д. М. Хасана. Он должен встретиться там с эмиссарами президента Сомалиленда М. Б. Абди. От итогов этих консультаций будет зависеть, пойдет ли Сомалиленд на полное развертывание войск для блокирования сил Пунтленда, которые должны выдвинуться из Гароуэ. Посланник ООН М. Китинг призвал к перемирию, но М. Бихи отказал, сославшись на необходимость защиты территориальной целостности Сомалиленда. Прямых столкновений между силами анклавов пока нет.
ЕС пытается купировать военный конфликт. Политический диалог между Могадишо и Харгейсой, приостановленный в марте 2015 года, должен возобновиться в конце этого месяца в Джибути при посредничестве его президента И. О. Гелле. Как предполагается, после этого основную роль в примирении должен взять на себя Центр гуманитарных рисков в Женеве. Президент Формаджо и его коллега из Сомалиленда Абди приветствовали такой формат, кроме Швейцарии поддержанный Великобританией и Швецией. Аналогичные предложения посредничества Анкары были отклонены, что президент Формаджо мотивировал неудачным опытом в этом турок в 2015 году. В Могадишо не считают Анкару независимым посредником. Турция – региональный партнер ОАЭ, а там заинтересованы в поддержке Сомалиленда в этом споре. На встрече с Формаджо 23 февраля заместитель премьер-министра Турции Х. Чавушоглу выразил недовольство тем, что его страну исключили из переговоров.
Эксперты полагают, что нынешняя конфронтация не приведет к серьезному конфликту. Для Сомалиленда улучшение отношений с Могадишо, вероятно, позволит добиться отмены запрета на экспорт скота в КСА, поможет выйти на соглашение о распределении доходов госбюджета, получаемых от совместного с Сомали управления воздушным пространством, и обретении права на выдачу лицензий на разведку и добычу полезных ископаемых международным компаниям. Могадишо добивается своей доли от этой деятельности и инкорпорации Сомалиленда в федерацию для монополизации внешней политики и военного строительства.
Напомним: бывшее руководство Сомалиленда несколько лет вело переговоры с ОАЭ и Францией о приобретении ими бывшей военной базы СССР в Бербере. Предлагала Харгейса и Москве, но там от перспективы сомнительной сделки и возникающих в этой связи юридических рисков отказались. Париж упустил шанс, вернее, Абу-Даби перекупил бывшего президента Сомалиленда Силаньо, передав несколько миллионов долларов наличными и предоставив ему и его семье в собственность особняк в ОАЭ и пожизненное обслуживание в одном из престижных медицинских центров. Это вызвало реакцию в Могадишо, где полагают сделку юридически ничтожной из-за отсутствия разрешения центральных властей. Тема обострилась при президентстве Формаджо, заручившегося негласной поддержкой КСА при подаче исков в международный арбитраж.
Именно перспектива проигрыша дела в свое время отпугнула потенциальных покупателей. КСА играет на раздражении Формаджо самостоятельностью Харгейсы, затрудняя ОАЭ попытки усилить влияние через строительство военных баз на Африканском Роге. На президента Сомали давят со всех сторон. При избрании финансовую поддержку ему оказали из Катара, что предопределило невнятную позицию Формаджо в конфликте «арабской четверки» (КСА, ОАЭ, АРЕ, Бахрейн) и Дохи. По данным США, нежелание главы Сомали артикулировать антикатарскую позицию привело к тому, что Абу-Даби и Эр-Рияд уменьшили или свернули помощь его правительству. ОАЭ работали с такими непризнанными государствами, как Сомалиленд, чтобы подорвать центральное правительство страны, и предложили деньги сомалийским законодателям за вотум недоверия нынешнему кабинету министров.
В феврале Формаджо направил эмиссаров в Турцию, где проживают руководство оппозиции и люди из окружения бывшего президента Х. Ш. Махмуда, сумев достичь с ними компромисса при ротации ряда министров и замены их на более устраивавшие эмигрантов фигуры. Так что попытка Абу-Даби устроить в Сомали «мягкий переворот» провалилась. Впрочем, прекращение помощи Формаджо от аравийских монархий касается в основном Абу-Даби. Эр-Рияд не ограничивает поддержку кабинета министров и лично президента. Саудитов устраивает настрой главы Сомали на нивелирование влияния ОАЭ в Сомалиленде. Ради этого они готовы не обращать внимания на контакты Формаджо с Дохой и давят на Харгейсу.
Абу-Даби старается сыграть на опережение. 1 марта госкомпания ОАЭ DP World (официальный покупатель военной базы) объявила, что правительство Эфиопии приобрело 19-процентную долю в порту Бербера в Сомалиленде. Это сильный ход, вовлекающий Аддис-Абебу в спор, особенно с учетом того, что ряд сил в ЕС при лоббировании французов делает попытки оспорить законность сделки по Бербере. Надо учитывать, что Эфиопия полагает Сомалиленд своим протекторатом и буфером от исламистского проникновения в страну. В США считают, что сделка выгодна Аддис-Абебе, остро нуждающейся в доступе к морским портам. Это не совсем так, поскольку такой выход она получила в 2017 году, когда китайцы построили железную дорогу к портам Джибути, хотя она еще не работает в полную силу.
Однако власти Сомали рассматривают Сомалиленд как свою суверенную территорию и публично высказались против этой сделки, заявив, что она нарушает международное право. В этой связи Формаджо, помимо внешнего давления испытывающий прессинг со стороны своих кланов, пытается разыгрывать карту сомалийского национализма. Благо, имеет связи с племенем огаден, живущим и в Эфиопии, и в Сомали, бунтуя против эфиопских властей (эфиопско-сомалийские войны в новой истории шли именно из-за этого). В любом случае он собственными руками создал единый внешний фронт противников попыток подмять Сомалиленд. Чем кончится конфликт, предсказать невозможно.
Африканская специфика вообще и сомалийская в частности не дает оснований для оптимизма ни в деле формирования устойчивой централизованной власти, ни в отношении попыток внешнего вмешательства – будь то армии соседних государств, Афросоюза или войска ООН – в пользу кого-либо из местных игроков. История подтверждает это. Любые зарубежные воинские контингенты в Сомали несли потери и предпочитали действовать через местных, ограничиваясь краткосрочными операциями, когда их клиенты стояли перед угрозой поражения, и выводили войска немедленно после стабилизации ситуации. Причем арабские монархии не были исключением.
популярный интернет
Загрузка…
comments powered by HyperComments
